Минфин РФ до конца 2016 года планирует

[ethicsrussia]

выпустить облигации федерального займа (ОФЗ) для населения.

"В этом году выпустим облигации для населения, которые могут заинтересовать наших граждан. Считаю, что помимо обычных инструментов хранения денежных средств, они могут вложиться в государственные облигации, которые будут более доходны, чем депозиты. Поэтому мы расширяем линейку наших инструментов", - сказал Силуанов.

А теперь история с советскими займами.

В Советском Союзе бывали времена, когда граждане вполне добровольно отдавали свои деньги государству, приобретая долговые расписки-облигации. Например, – в годы Великой Отечественной войны. Были и периоды, когда советские люди свято верили в то, что, покупая облигации, они обогатятся. Но с течением времени все больше и больше граждан стали воспринимать подписку на займы так, как крепостные крестьяне воспринимали оброк и барщину.

Одним из первых решений правительства большевиков был запрет на все операции с ценными бумагами на территории Российской Федерации – декрет об этом был выпущен 23 декабря 1917 года. Вскоре облигации стали единственной ценной бумагой, имевшей хождение в стране.

Советская власть обращалась к внутренним займам, когда в финансовой системе намечался очередной сбой: в период индустриализации, во время войны, в пору застоя. Латать финансовые дыры с их помощью было удобно и просто.

Советская пропагандистская машина еще не была отлажена, гражданам сложно было понять, зачем отдавать свои кровно заработанные деньги государству. Поэтому размещение некоторых займов проводилось в принудительном порядке в рассрочку через сберкассы. Первый принудительный заем был размещен еще в 1923 году. Это были 6-процентные выигрышные облигации для имущих слоев населения. Их обязаны были приобретать комиссионеры, подрядчики, поставщики и прочие частные предприниматели, разбогатевшие в годы НЭПа.

Чтобы обеспечить ликвидность бумаг, советские экономисты устанавливали по ним очень высокую доходность, которая порой достигала 12%. Особой популярностью пользовались облигации с выигрышами в тиражах и ценные бумаги, предоставлявшие держателям дополнительные льготы. Под залог гособлигаций можно было получить банковские ссуды или использовать их для уплаты налогов. Эти уступки были вынужденными – поскольку советское правительство аннулировало дореволюционные долги, иностранные государства на этом основании совершенно справедливо отказывались кредитовать молодую Советскую Россию. Так государственные займы стали основным средством преодоления бюджетного дефицита.

“Мы, советское правительство, обращаемся теперь к рабочим и крестьянам, к трудящимся, ко всем честным гражданам внутри своей страны и говорим: “Нас не признали международные банкиры и не пожелали дать заем, но мы апеллируем к вам, трудящимся массам нашей страны, предлагаем вам оказать кредитную поддержку советскому правительству для того, чтобы оно не должно было лезть в ту петлю, которую хотели накинуть на его шею банкиры Лондона и Нью-Йорка”, – писал в своей книге “Финансовая политика революции” нарком финансов Григорий Сокольников. (ничего не напоминает?)

14 млн руб. частного капитала было вложено в принудительные займы, выпущенные до 1925 года. Поначалу “состоятельным элементам”, а проще говоря, капиталистам эпохи НЭПа, особых выгод они не приносили. Как только властям становилось известно о высоких доходах гражданина, его сразу же подписывали на заем. При этом продавать облигации ему запрещалось под страхом уголовного наказания.

Выход на экраны в 1927 году “Девушки с коробкой” был приурочен к моменту перехода к политике индустриализации и свертыванию всех финансовых свобод НЭПа. Облигации вновь стали практически единственной ценной бумагой в СССР.

После 1930 года подписка в рассрочку, де-юре добровольная, но де-факто принудительная, стала основной формой размещения займов. Она проводилась следующим образом: на предприятия, в организации и в колхозы из сберкасс поступали инструкции о порядке размещения займа, бланки для его учета и оформления и авансовая сумма облигаций.

Работники выстраивались в очередь и вписывали в так называемый подписной лист свои фамилии и сумму, на которую приобретались облигации. Особой формой геройства тогда считалось отдать свой месячный заработок или хотя бы две трети его. Потом подписные листы сдавали в бухгалтерию, где и занимались вычетом денег на облигации из зарплаты с учетом 10-месячной рассрочки.

В 1930-х годах каждый гражданин СССР хранил дома гособлигации, на них подписывались также и юридические лица – предприятия и колхозы. Но важно было не только распределить ценные бумаги среди населения, но и сделать так, чтобы держатели не бросились гасить облигации сразу после истечения срока их действия. В этом случае государство вновь осталось бы без денег. Поэтому 22 февраля 1930 года вышло постановление, запрещавшее любые операции с государственными бумагами без разрешения специальных комитетов содействия реализации займов (комсодов).

Часть своих долгов перед держателями облигаций государство списало уже тогда – с учетом огосударствления экономики правительство опубликовало решение о ликвидации резервных капиталов трестов и запрете государственным учреждениям, акционерным обществам и кооперативным предприятиям иметь облигации займов. Чтобы частично списать долг перед гражданами, в 1930 – 1941 годах была проведена унификация всех облигаций. Срок всех займов теперь составлял 20 лет, погашение было отложено на срок до 19 лет, а доходность была снижена до 3 – 4% годовых.

Чтобы хоть как-то оправдать драконовские меры государства в глазах граждан, вовсю старалась и пресса. Тон задавали “Правда” и “Известия”, на них равнялись местные и отраслевые издания. К примеру, выпуск газеты “Лесная промышленность” от 3 июля 1937 года, содержит ни много ни мало 12 новостных заметок с предприятий отрасли, посвященных реакции людей на выпуск нового займа. Вот что говорится в заметке “Мы с радостью отдаем свои сбережения”:

“1 июля в ночных сменах московского завода “Фанеропродукт” № 29 было организовано коллективное слушание по радио постановления о выпуске займа укрепления обороны СССР. С чувством огромного удовлетворения встретили рабочие это постановление. Тут же, в цехах, возникли летучие митинги!

“Мы с радостью отдаем свои сбережения на укрепление мощи нашей страны, нашей доблестной Красной Армии, – говорит начальник циркульного цеха тов. Переходцев, – я первый подписываюсь на месячный заработок”. Тов. Переходцев первым ставит свою фамилию на подписном листе. Он одолжил государству 350 рублей. Его жена, работница того же цеха, также подписывается на месячный оклад.

Почин сделан. Один за другим рабочие и работницы подходят к столу. Подписные листы быстро заполняются. Рабочие с воодушевлением отдают взаймы государству свой двух- и трехнедельный заработок. 2 июля к 12 часам дня на заводе подписалось свыше 50 процентов общего числа рабочих. Сумма подписки превысила 45 тысяч рублей”.

Конечно, нельзя отрицать того, что многие советские люди действительно вызывались помочь государству рублем совершенно добровольно. Особенно ярко их энтузиазм проявился в годы Великой Отечественной войны. Тогда были выпущены четыре 20-летних займа под 4% годовых, которые позволили собрать 72 млрд руб.: на 25,97% больше, чем рассчитывали экономисты.

В целом же за годы войны обязательные и добровольные взносы населения достигли 270 млрд руб., или 26% всех доходов государственного бюджета. В благодарность за это советские граждане получили очередную конверсию. В 1948 году вышел конверсионный 2-процентный заем для обмена практически всех облигаций, выпущенных до 1947 года. Старые облигации обменивались на новые в пропорции 3:1.

После окончания войны система займов уже не могла держаться на голом энтузиазме граждан. Население обнищало, накоплений практически не осталось, частные хозяйства были разорены. Кроме того, конверсии подорвали доверие держателей к гособязательствам. Разноцветными облигациями они оклеивали стены туалетов или отдавали их детям в качестве игрушек. Никто уже не верил, что советское государство когда-нибудь выполнит свои обязательства. Руководству страны снова пришлось вернуться к принудительному размещению займов.

С 1946 по 1957 год было выпущено пять тиражей 20-летних облигаций, целью которых было восстановление и развитие народного хозяйства. Доход по ним выплачивался лишь в виде выигрышей. Еще два займа сроком на 26 лет были выпущены в 1947 году. Все они имели фактически принудительный характер, хотя официозные публикации и продолжали утверждать обратное.

Несмотря на регулярные конверсии и постоянное несоблюдение сроков гашения облигаций и порядка выплаты процентов по ним, в конце 1950-х годов сложилась ситуация, когда текущие расходы по обслуживанию всех выпущенных государственных займов превысили поступления в казну от размещения новых ценных бумаг.

Тогда в 1957 году ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление “О государственных займах, размещаемых по подписке среди трудящихся Советского Союза”, согласно которому выпуск новых займов практически прекращался, ранее обещанные платежи вновь были отсрочены на 20 лет, и выигрышные тиражи проводиться перестали. Всем спасибо, все свободны!

Вот как отметил этот факт на Внеочередном XXI съезде Коммунистической партии Советского Союза Никита Хрущев: “Возьмем, к примеру, такой факт, как осуществленные по инициативе трудящихся мероприятия в отношении государственных займов. Миллионы советских людей добровольно высказались за отсрочку на 20 – 25 лет выплат по старым государственным займам. Этот факт раскрывает нам такие новые черты характера, такие моральные качества нашего народа, которые немыслимы в условиях эксплуататорского строя”.

Государство снова изящно приписало народной воле волю собственную. В 1970-е годы выплаты по ценным бумагам все-таки начались. Но миллионов эпохи НЭПа ни один из советских граждан не получил. Как водится, на кухнях ругались. Но ходить на митинги тогда было не принято – разве что только на праздничные.

Надо заметить, что нашелся один придирчивый бывший гражданин Советского Союза по имени Иван Клименко, который вздумал потребовать через суд возврата ему средств по выигрышной облигации 1982 года. Совершенно логичное его требование расплатиться с ним прежде, чем выплачивать долги иностранным кредиторам, суд правомерным не нашел и в 2002 году признал государство победителем процесса, поскольку в российских законах положения, к которому апеллировал Клименко, прописано не было.

Выплаты владельцам государственных ценных бумаг СССР откладываются на 2016 год. В 2013 году соответствующее постановление об этом подписал премьер Дмитрий Медведев. Россияне, доверившие свои накопления государству в конце 80-х и начале 90-х годов прошлого столетия, вынуждены возвращать их через Страсбургский суд.

Принятый еще 1999 году специальный федеральный закон гарантировал полную компенсацию обладателям Государственных казначейских обязательств СССР, облигаций Государственного внутреннего выигрышного займа, а также сертификатов Сберегательного банка СССР. Причем соответствующие выплаты доверившие свои накопления еще советскому государству должны были получать с «учетом изменения покупательной способности денежных средств» (оценка проводилась исходя из стоимости социальной корзины продуктов).

Министерство финансов РФ оценивает общий объем таких долгов в 25 трлн рублей, что почти в два раза превышает все доходы казны. «Очевидно, что практическая реализация данной концепции восстановления сбережений граждан накладывает на федеральный бюджет непомерные обязательства. Если это произойдет в действительности, то государство лишится возможности в течение длительного времени осуществлять финансирование иных расходов», – констатируется в докладе финансового ведомства.

В итоге государство «отсрочило» выполнение своих обязательств сначала до 2004 года, потом до 2005 и т.д. В апреле 2012 года тогда еще глава правительства России Владимир Путин подписал постановление о приостановлении процедуры перевода советских ценных бумаг в российские долговые обязательства до 2015 года. В 2013 Дмитрий Медведев «заморозил» исполнения обязательств СССР еще на год.

Некоторые владельцы «советских долгов» пытаются судиться с государством (в лице уполномоченного переводить деньги оператора – ОАО «Сбербанк России»), но практика противоречива. Так, обратившаяся в банк петербурженка Марина Ледина вместе с предъявленными Государственными казначейскими обязательствами СССР была насильно препровождена в отделение полиции для «взятия объяснений относительно факта их приобретения» – из-за якобы возникших сомнений в подлинности ценных бумаг. В ходе последующего судебного разбирательства юристы банка вроде как и не отрицали наличие обязательств по оплате «советских долгов», но указали на пропуск истицей трехлетнего срока давности (ведь государство отказалось от ценных бумаг в 1992 году, то есть подавать иски надо было максимум в 1995). Суд счел эти доводы обоснованными и отказал в иске.

Чуть больше «повезло» г-ну Полукарову, купившему в годы перестройки сертификаты Сбербанка СССР на 68 тысяч советских рублей (стоимость трех «Волг» – лучшего отечественного автомобиля той эпохи). Используя данные Федеральной службы государственной статистики, он оценил свои ценные бумаги почти в 520 тысяч российских рублей, но суд согласился с позицией Минфина о компенсации только 40 процентов нарицательной стоимости сертификатов, причем с учетом деноминации. После длительного спора «почетный кредитор Советского Союза и России» получил … решение о компенсации 27 рублей 23 копеек.

Особенно активные держатели облигаций и иных государственных ценных бумаг более-менее успешно добиваются справедливости в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ). Например, 72-летний житель села Шуя Юрий Лобанов, в свое время купивший облигаций государственного выигрышного займа почти на 20 тысяч рублей (в 1982 году – стоимость большого коттеджа), смог получить более 37 тысяч евро. Рассматривая его дело, Страсбургский суд пришел к выводу о нарушении прав собственности, сочтя необоснованными действия российских властей по неоднократному «откладыванию» выплат обещанной компенсации. Петербурженке Марии Андреевой по решению ЕСПЧ Россия обязана выплатить 4,3 тысячи евро.

Здесь подробно: